***
Родиться второй дочерью в большой семье деревенского кузнеца в доме у самой околицы и детство пробродить в ближнем ягодном лесу над маленькой тихой речкой... Вырасти чуть мечтательной, ткать, как покойная матушка, ходить на гулянья под присмотром братьев, тайно завидовать до слез красивой дочке соседа и счастливо жалеть ее потом, за ракитой у речки, слушая ЕГО головокружительный шепот, опуская глаза и думая, что он самый-самый... С недовер-чивым испугом проводить его, уходящего в дальнюю сторону, глазами в щелочку ставен и ночью, выкравшись из дома, осторожно плакать в теплое рыхлое сено... Не подавать виду, поутру уходить за грибами с большой корзиной и ломтем хлеба, испеченного младшей сес-тренкой, умницей-хозяюшкой, и однажды, мучительно покраснев над сватовскими подарками, тихо отказать и потом в слезах просить у удивленного отца прощенья... Счастливо-тревожно впиться взглядом в отца: согласен ли, одобряет ли его, вернувшегося, образумившегося, привезшего заморские диковинки в гостинцы и позванивающий узелок — хозяйство завести хватит... Ничего не видя, ничего не помня, плыть в сияющем облачке к алтарю... Весело помогать мужу своими руками строить небольшой трактир чуть в стороне от дороги и самой намалевать пенистую кружку над крепкой дверью; варить, жарить, ткать, шить, стирать, стелить, подавать и убирать с утра до ночи, не уставая сперва с новизны, потом от привычки; шутками отвечать на шуточки веселых гостей... Скоро понести и чуть не подряд родить трех славных дочек и сына, озорника и баловня; учить старшенькую ткать на маленьком отцом слаженном станочке... Молча в который уже раз принести поднос с полными холодными мокрыми кружками, сесть рядышком и слушать, как гость-странник с обветренным лицом говорит о незнакомых землях и муж, качая головой на короткой уже шее, расспрашивает его о дальней стороне, где сам побывал тогда еще... В удивленном недоумении отдать старшенькую — ай да ткачиха, одобрительный говорок старушек на солнышке — за славного парня, видеть ее сияющие глаза и не понимать, когда же это... Округло раздобреть, потерять быстроту молодости, но по-прежнему бойко отвечать на шутки постояльцев; распахивать ставни, намекая усталым гостям на уже светлеющее небо, и говорить на их зевки, что давно уж постелила свеженькое... Ворочаться по ночам, беспокоясь материнским сердцем за млад-шенькую, умницу-хозяюшку — плачет, боится остаться оди-нешенька... С недоуменным испугом проводить сына в дальнюю сторону, набив в дорогу узелок пирогами, еще горяченькими, в первый раз, от расстройства, подгоревшими... Уговаривать младшенькую по-временить со свадьбой, вот вернется брат... и, почуяв неладное в ее испуганных отказах, строго выс-просить отчаянной правды и тяжко махнуть рукой: не плачь уж, горюшко, да отцу не говори, а со свадьбой поторопимся... В который уж раз молча принести тяжелый поднос с полными холодными кружками и замереть, забыв сесть, слушая, как странник-постоялец с обветренным лицом говорит о войне в дальней земле, куда проводила сына, озорника и баловня... Ворочаться ночью и проклинать все на свете войны, правителей и границы... В первый раз уронить тяжелый поднос и молча смотреть, как холодная лужа обтекает черепки... Позабыться, глядя, как старшенькая внучка, умница-хозяюшка, учится ткать на ма-тушкином еще станочке... Подумать только, а пироги-то опять сожгла, увидев: вернулся, образумившийся, привез заморские диковинки в гостинцы и самый заветный сверток, поклонившись заплакавшему отцу, передал сватам... С облегчением наконец нянчить сынка млад-шенькой, третьего уж внука; смотреть в щелочку двери, как невестка еще неумело суетится с тяжелым подносом, и сердито одернуть разошедшегося гостя, видя, что она не находится с ответом... Все чаще просиживать на солнышке, думать и, улыбаясь, следить гла-зами за старшенькой внучкой, осторожно пробегающей к раките над речкой...Анна Горбунова
